экзорцисткие хэдканоны На твиттере захотела в моб «1 like = ...», и мне добрые люди подкинули идею с хэдканонами в 280 знаков. Решила запилить в пост для себя твитты и обновлять. Оказалось, что записывать свои хэдканоны хорошее средство избавляться от идей, которые заставляют тебя по-чаичьи голосить.
Маркус поёт в душе. Порой Томас тихо садится около хлипкой двери мотеля, после очередного сражения с демоном, аккуратно прислоняется затылком к покрытой краской фанере и слушает. Слушает. Слушает. Пока не почувствует себя живым.
Добрый самаритянин Питер (эколог и бывший военный в сериале) — это образ апостола Петра. Если на земле есть демоны, то почему не может быть ангелов или святых?
По молодости, когда Маркус сбежал после инциндента с Мышью, какое-то время он много пил. Но по барам ходить боялся, ибо плоть слаба, поэтому меланхолично нажирался дома, а потом по утрам мучался от похмелья и чувства вины.
Томас любит латиноамериканскую попсу (часто слушает её на пробежках) и бразильские сериалы. Но за полгода путешествий c Маркусом он никогда не выбирал музыку в машину. Потому что Маркус всегда выбирает лучше.
Томас закончил университет на отлично, потому что действительно хотел стать хорошим епископом. И даже наличие в его жизни Джессики не помещало ему по ночам скрючиваться над своими конспектами и повторять латинские падежи, чтобы не забыть их.
Одним из самых тяжёлых испытаний для Маркуса стало самоопределение. И несмотря на столько лет пути он до сих пор до конца сам не понимает, кто он, и кого хотел бы любить, если бы не вера и экзорцизм.
С возрастом Маркус и Томас начали понимать, что страдания, аскетизм и мученичество, как геройство от веры, куда проще осуществить, чем стать счастливыми. Боль лишь их билет в рай. Маркус понял это раньше, именно поэтому он больше верит в Томаса. Верит, что тот сможет всё.
За полгода экзорцисткого роуд-трипа, ночёвок в мотелях эти двое обросли бытом. Ходят в прачечную с бельем друг друга, а Маркус часто ухаживает за столой Томаса, потому что скучает по временам, когда сам мог носить её и колоратку. В благодарность Томас часто делает кофе по утрам.
Эти двое напоминают невыразимые чувства Кало по отношению к Ривере. Лишь имя замени и род. «Диего — начало, Диего — ребенок, Диего — мой друг, Диего— художник, Диего — мой отец, Диего — мой возлюбленный, Диего — мой супруг, Диего — моя мать, Диего — я сама, Диего — это все».
Когда Маркус был юным священником ему доверили свой приход. Мессы были похожи на шоу. Религиозный театр одного восхитительного актёра. Люди его любили, но в уютных стенах церкви, с одними лицами каждую неделю он быстро почувствовал себя бесполезным. И снова стал орудием Господа.
Маркус часто рисует. Не только в библии. У него в рюкзаке есть блокноты для рисования. Обычно он рисует природу, но в жизни с Томасом стал рисовать портреты. Чаще всех Ортегу. Профиль того даже есть в библии. На фоне окна мотеля. Любимый - 3/4, когда Т. заснул на заднем в машине.
У Экзорцистов нет специального обучения боевым стрельбе и искусствам, поэтому это дело каждого наставника в частности. Именно Маркус научил Мышь стрелять.
В душе Маркус жуткий модник и мог бы стать шоппоголиком, но вера и профессия требует его сдерживать своё потребительство и немного самолюбование. Иногда он назло своим идиотским потребностям покупает мешковатые и серые вещи. Но в шляпах и натур. тканях отказать себе не может
Томас не признается даже себе — ему нравится переругиваться с Маркусом Особенно, если это идейная ссора: не когда на волоске висит чья-то жизнь В этой эмоциональной ругани он чувствует себя живым, до конца не осознавая, что всё это значит, и списывая на горячую мексиканскую кровь
Маркус действительно проникся к Томасу платонической дружеской любовью. Покидать остров было невыносимо. За полгода разлуки и мыслей о том, что он никогда не будет прошён Отцом, образ Томаса в воспоминаниях стёр границы морали и недостатки, став совсем не платонически идеальным.
