вариант к гадалке не ходи, а "смотри гифки" и узнаешь, что по ребятам будет туева хуча фиков. и какого хрена тут я? хотя сорваться в самом начале- не зазорно *самоуговариваюсь*. и у меня -хэппи-енд. потомучто раз уж новому звездному пути моно, то почему тут нельзя?
эрик-чарльз, драббл, хеппиендВ конце концов все кончилось плохо. В 2012 случился конец света, как и было предсказано. Только один человек успел умереть не сразу. И не полностью.
В 1962 году профессор Чарльз Ксавье проснулся с замершим в горле криком. Голову давило невидимыми тисками, глаза жгло изнутри. Бесконечные тысячи новых образов, лиц и слов затопили мозг. Незнакомые события, которым он был участник, бомбардировали сознание с беспощадностью вражеских самолетов. И одна мысль билась трепыхающимся именем. Эрикэрикэрикэрик… Он встал с кровати, сжал виски, пошатываясь, вышел в коридор в одной пижаме.
У него были ключи от всех комнат в особняке. Комнату Эрика он отпирал долго, мешали трясущиеся руки.
Тот на удивление проснулся не сразу. Не от звука отпирающейся двери, а от прогиба кровати на которую, рухнув вниз, сел Чарльз. Эрик мгновенно открыл глаза, полностью выныривая из сна.
- Чарльз?
Что случилось?
- Не думай, не думай, не думай, пожалуйста, не думай.
Чарльз сидел рядом с ним и слегка покачивался, глядя перед собой. Он не видел, как Эрик присел рядом с ним, как настороженно его рассматривал, все кругом казалось ненастоящим, дымчатым, совсем неслышным. Словно в уши напихали вату, а перед глазами- густой туман. Все заполонили чужие воспоминания. Его воспоминания.
Но мысли Эрика боли не прибавили. После его слов он пропал с радаров. Замер, взяв под контроль свое сознание. Хаоса в голове стало на капельку меньше, но пришел страх. Чарльз почти не чувствовал Эрика, не слышал, не видел.
- Эрик,- испуганно вскрикнул он и схватил рукой что-то справа. В ответ его ладонь сжала другая ладонь. И вдруг стало легче. Его не отпустило совсем, но почти физически подавляющая масса знаний будто отодвинулась в сторону.
- Нужно позвать Хэнка,- удивление, непонимание, сострадание, жалость, учащенный стук сердца.- Ты знаешь, у тебя вокруг головы серая дымка?
- Хэнк не поможет,- он с трудом проговорил то, ч то знал из будущего. Никто не поможет. Только он сам или справится с этим, или его раздавит, как почти раздавило принцессу лею и люка в космической мусорке фильма, который он не мог видеть, про который не мог знать, потому что он выйдет через пятнадцать лет…
- Чарльз, Чарльз…- голос мягкий, приглушенный, пытающийся не чинить лишнюю боль громким звуком, не резать его сознание острыми гранями октав и теми образами, что стоят за ними. Просто слоги, нанизанные в слова. Спасибо.
Он уже был у Хэнка. Нет, е ще будет. Он пойдет к нему, возьмет за грудки, и разъяснит ему, какой он дурак, что игнорирует хорошенькую синекожую девушку. Расскажет ему, что он сам станет таким синекожим, еще и с шерстью. Со временем. И лекарство не поможет, оно только ускорит естественный процесс и нужно только смириться. И пригласить ее на свидание. И розы, она любит бордовые розы. И…Эрик!
Он думал, что кричал. Белые губы шептали. Внезапная сцена ярким пятном выделилась среди остальных, вышла на первый план, острой внутренней болью сдавила сердце.
Его крепко обняли сзади, окутали руками, коленями, прижались животом и грудью. Нет, нет, слишком близко к голове. Опасно!
Но Эрик не слушал. Никогда не слушал, хоть и слышал. Всегда сам себе голова. Горечь, горечь.
Чарльз чувствовал его лоб затылком. Они разделили это воспоминание на двоих.
Эрик лежит у его ног. Неправильно старый. В крови. Чарльз смотрит на него сверху и не может поднять. Из-за коляски. В которой он очень-очень давно. И из него тоже вытекает кровь. Только внутрь.
Стеклянные бронированные стекла, огромные, французские. За ними- чернота и смерть. Он знает, что открыв окно умрет в туже секунду. Концентрированный воздух ядерной зимы- ядовит для всего живого.
- Я этого не хотел,- выталкивая кровь горлом, говорит Эрик. Изумленно. Подумав: - Я хотел не этого.
Чарльз дает ему руку, с трудом поднимает на свои колени. Он стар и слаб. Он почти мертв.
- Ты дурак,- говорит он без злости. Прижимает непутевую голову к груди. Тот цепляется слабыми пальцами за его плечи,- и я дурак, что не остановил тебя.
- Ты не смог бы. Сейчас не смог.
- А когда мог?- он произносит слова скорее сам себе, не спрашивая, просто вслух без ответа. Но ответ есть:
- Когда я был Эриком. Не Магнето.
- Для меня ты всегда был Эриком,- он говорит, а в голове вдруг вспыхивает надежда. Безумная мысль. Они умирают, они умрут. Последние живые на этой планете. Но есть шанс у других, у других них, у других людей. У этих же самых.
- Ты- псих,- в глазах Эрика – восхищение. А во всем теле- Я любил тебя. Все время любил.
И я.
- Черт, мы даже не целовались,- и это не подначка. Эрик жалеет об этом больше, чем о том, что убил миллиарды людей и взорвал землю. И кто из них псих?
Они с трудом добираются до места. Кругом- развалины, разруха. Но машина цела. Он надевает на голову шлем. Эрик почти висит на рычаге.
-Йоху?- спрашивает он. И Чарльз кивает, улыбаясь. Они оба психи. И он спасет их. Таких молодых и глупых, красивых и наивных. Живых. То , что Хэнк рассказывал ему как теорию, теперь возможно осуществить на практике. Энергии для исполнения задуманного предостаточно, сейчас вся планета- один сплошной сгусток энергии. У них получится. Все его знания концентрируются, весь опыт ужимается в атомы, формируется мощная стрела, пролетающая сквозь время и пространство. Направленная в него самого. Дающая им шанс на новый виток развития.
Чарльз дрожит, сердце Эрика бьется ему в спину. Тот говорит что-то на французском, немецком, испанском. Он не знает на каком языке, но смысл у всех слов одинаковый, успокаивающий «все будет хорошо». Снова и снова. Прямо в ухо, прямо в сердце.
Чарльз берет все новые неслучившиеся воспоминания и под этот успокаивающий ритм гигантским усилием воли, на лбу выступает россыпь пота, запихивает их в одну комнату у себя в голове. Крепко-крепко запирает дверь, навешивает гигантский замок, страхует различными засовами. Он разберется, справится. Только вот научится, как проживать эти события поштучно организованно, а не скопом, рискуя сойти с ума.
- Мы справимся,- слышит он шепот, не мысли, у виска. Они уже не сидят, лежат на кровати. Тело Эрика обволакивает его защитной оболочкой. Он слышит, как щелкает замок, который Эрика легко закрывает на расстоянии. Всегда закрытый, застегнутый, обороняющийся.
- Не всегда,- опять шепот, - с тобой- нет.
И Чарльз не понимает, читает тот его мысли , или он говорит вслух. Скорее всего, говорит вслух. Зачем он говорит вслух?
- Не знаю, может, ты- лунатик,- губы улыбаются, изгибаются на его щеке. Потом его лицо слегка поворачивают за подбородок, и Эрик целует его в губы. Легко, коротко, неожиданно.
- Чтобы не жалеть.
Подбородок отпускают, опускают, тело опять крепко прижимают к себе.
-Спи. Я посторожу сон.
Чарльз послушно закрывает глаза. Он в безопасности. Все будет хорошо. На этот раз они справятся.
Они уже справились.
гады! нельзя так друг другу улыбаться (а уж тут - вообще порнография -atomeve.tumblr.com/tagged/~boyfriends)
эрик-чарльз, драббл, хеппиендВ конце концов все кончилось плохо. В 2012 случился конец света, как и было предсказано. Только один человек успел умереть не сразу. И не полностью.
В 1962 году профессор Чарльз Ксавье проснулся с замершим в горле криком. Голову давило невидимыми тисками, глаза жгло изнутри. Бесконечные тысячи новых образов, лиц и слов затопили мозг. Незнакомые события, которым он был участник, бомбардировали сознание с беспощадностью вражеских самолетов. И одна мысль билась трепыхающимся именем. Эрикэрикэрикэрик… Он встал с кровати, сжал виски, пошатываясь, вышел в коридор в одной пижаме.
У него были ключи от всех комнат в особняке. Комнату Эрика он отпирал долго, мешали трясущиеся руки.
Тот на удивление проснулся не сразу. Не от звука отпирающейся двери, а от прогиба кровати на которую, рухнув вниз, сел Чарльз. Эрик мгновенно открыл глаза, полностью выныривая из сна.
- Чарльз?
Что случилось?
- Не думай, не думай, не думай, пожалуйста, не думай.
Чарльз сидел рядом с ним и слегка покачивался, глядя перед собой. Он не видел, как Эрик присел рядом с ним, как настороженно его рассматривал, все кругом казалось ненастоящим, дымчатым, совсем неслышным. Словно в уши напихали вату, а перед глазами- густой туман. Все заполонили чужие воспоминания. Его воспоминания.
Но мысли Эрика боли не прибавили. После его слов он пропал с радаров. Замер, взяв под контроль свое сознание. Хаоса в голове стало на капельку меньше, но пришел страх. Чарльз почти не чувствовал Эрика, не слышал, не видел.
- Эрик,- испуганно вскрикнул он и схватил рукой что-то справа. В ответ его ладонь сжала другая ладонь. И вдруг стало легче. Его не отпустило совсем, но почти физически подавляющая масса знаний будто отодвинулась в сторону.
- Нужно позвать Хэнка,- удивление, непонимание, сострадание, жалость, учащенный стук сердца.- Ты знаешь, у тебя вокруг головы серая дымка?
- Хэнк не поможет,- он с трудом проговорил то, ч то знал из будущего. Никто не поможет. Только он сам или справится с этим, или его раздавит, как почти раздавило принцессу лею и люка в космической мусорке фильма, который он не мог видеть, про который не мог знать, потому что он выйдет через пятнадцать лет…
- Чарльз, Чарльз…- голос мягкий, приглушенный, пытающийся не чинить лишнюю боль громким звуком, не резать его сознание острыми гранями октав и теми образами, что стоят за ними. Просто слоги, нанизанные в слова. Спасибо.
Он уже был у Хэнка. Нет, е ще будет. Он пойдет к нему, возьмет за грудки, и разъяснит ему, какой он дурак, что игнорирует хорошенькую синекожую девушку. Расскажет ему, что он сам станет таким синекожим, еще и с шерстью. Со временем. И лекарство не поможет, оно только ускорит естественный процесс и нужно только смириться. И пригласить ее на свидание. И розы, она любит бордовые розы. И…Эрик!
Он думал, что кричал. Белые губы шептали. Внезапная сцена ярким пятном выделилась среди остальных, вышла на первый план, острой внутренней болью сдавила сердце.
Его крепко обняли сзади, окутали руками, коленями, прижались животом и грудью. Нет, нет, слишком близко к голове. Опасно!
Но Эрик не слушал. Никогда не слушал, хоть и слышал. Всегда сам себе голова. Горечь, горечь.
Чарльз чувствовал его лоб затылком. Они разделили это воспоминание на двоих.
Эрик лежит у его ног. Неправильно старый. В крови. Чарльз смотрит на него сверху и не может поднять. Из-за коляски. В которой он очень-очень давно. И из него тоже вытекает кровь. Только внутрь.
Стеклянные бронированные стекла, огромные, французские. За ними- чернота и смерть. Он знает, что открыв окно умрет в туже секунду. Концентрированный воздух ядерной зимы- ядовит для всего живого.
- Я этого не хотел,- выталкивая кровь горлом, говорит Эрик. Изумленно. Подумав: - Я хотел не этого.
Чарльз дает ему руку, с трудом поднимает на свои колени. Он стар и слаб. Он почти мертв.
- Ты дурак,- говорит он без злости. Прижимает непутевую голову к груди. Тот цепляется слабыми пальцами за его плечи,- и я дурак, что не остановил тебя.
- Ты не смог бы. Сейчас не смог.
- А когда мог?- он произносит слова скорее сам себе, не спрашивая, просто вслух без ответа. Но ответ есть:
- Когда я был Эриком. Не Магнето.
- Для меня ты всегда был Эриком,- он говорит, а в голове вдруг вспыхивает надежда. Безумная мысль. Они умирают, они умрут. Последние живые на этой планете. Но есть шанс у других, у других них, у других людей. У этих же самых.
- Ты- псих,- в глазах Эрика – восхищение. А во всем теле- Я любил тебя. Все время любил.
И я.
- Черт, мы даже не целовались,- и это не подначка. Эрик жалеет об этом больше, чем о том, что убил миллиарды людей и взорвал землю. И кто из них псих?
Они с трудом добираются до места. Кругом- развалины, разруха. Но машина цела. Он надевает на голову шлем. Эрик почти висит на рычаге.
-Йоху?- спрашивает он. И Чарльз кивает, улыбаясь. Они оба психи. И он спасет их. Таких молодых и глупых, красивых и наивных. Живых. То , что Хэнк рассказывал ему как теорию, теперь возможно осуществить на практике. Энергии для исполнения задуманного предостаточно, сейчас вся планета- один сплошной сгусток энергии. У них получится. Все его знания концентрируются, весь опыт ужимается в атомы, формируется мощная стрела, пролетающая сквозь время и пространство. Направленная в него самого. Дающая им шанс на новый виток развития.
Чарльз дрожит, сердце Эрика бьется ему в спину. Тот говорит что-то на французском, немецком, испанском. Он не знает на каком языке, но смысл у всех слов одинаковый, успокаивающий «все будет хорошо». Снова и снова. Прямо в ухо, прямо в сердце.
Чарльз берет все новые неслучившиеся воспоминания и под этот успокаивающий ритм гигантским усилием воли, на лбу выступает россыпь пота, запихивает их в одну комнату у себя в голове. Крепко-крепко запирает дверь, навешивает гигантский замок, страхует различными засовами. Он разберется, справится. Только вот научится, как проживать эти события поштучно организованно, а не скопом, рискуя сойти с ума.
- Мы справимся,- слышит он шепот, не мысли, у виска. Они уже не сидят, лежат на кровати. Тело Эрика обволакивает его защитной оболочкой. Он слышит, как щелкает замок, который Эрика легко закрывает на расстоянии. Всегда закрытый, застегнутый, обороняющийся.
- Не всегда,- опять шепот, - с тобой- нет.
И Чарльз не понимает, читает тот его мысли , или он говорит вслух. Скорее всего, говорит вслух. Зачем он говорит вслух?
- Не знаю, может, ты- лунатик,- губы улыбаются, изгибаются на его щеке. Потом его лицо слегка поворачивают за подбородок, и Эрик целует его в губы. Легко, коротко, неожиданно.
- Чтобы не жалеть.
Подбородок отпускают, опускают, тело опять крепко прижимают к себе.
-Спи. Я посторожу сон.
Чарльз послушно закрывает глаза. Он в безопасности. Все будет хорошо. На этот раз они справятся.
Они уже справились.
гады! нельзя так друг другу улыбаться (а уж тут - вообще порнография -atomeve.tumblr.com/tagged/~boyfriends)
-
-
07.06.2011 в 18:08